Биография и картины Ильи Кабакова
Кабаков Илья Иосифович (род. 1933)
Илья Иосифович Кабаков – советский и американский художник современности, яркий представитель и один из основателей московского концептуализма, родоначальник жанра тотальных инсталляций, зарубежный почетный член Российской академии художеств. В конце 1980-х эмигрировал в США, где все свои проекты он делает в соавторстве со своей женой Эмилией Кабаковой.
Сегодня Илья Кабаков самый «дорогой» российский художник: его работы «Номер люкс» (2006) и «Жук» (2008) были проданы на аукционе Phillips de Pury в Лондоне за рекордные для современного российского искусства $4,1 млн и $5,84 млн соответственно.
Илья Кабаков родился 30 сентября 1933 в Днепропетровске в еврейской семье. Его отец Иосиф Бенцианович Кабаков работал слесарем, мать Белла Юделевна Солодухина – бухгалтером.
С началом Великой Отечественной войны Илья с матерью попал в эвакуацию в Самарканд, где в 1943-м поступил на учебу в отправленную туда же Художественную школу при Ленинградском институте живописи, скульптуры и архитектуры им. Репина. В 1944-м институт и школа выехали в Загорск, а в 1945-м — вернулись в Ленинград. Оттуда Кабакова в 1945 году перевели в Московскую среднюю художественную школу, которую он закончил в 1951 году и тогда же поступил на отделение графики в Суриковский институт (Московский государственный академический художественный институт имени В. И. Сурикова), где занимался в мастерской книги у профессора Бориса Александровича Дехтерева.
Окончив отделение графики в 1957 году, Кабаков получает хорошо оплачиваемую по советским меркам работу иллюстратора детских книг. Он сотрудничал с издательством «Детгиз», журналами «Малыш», «Мурзилка», «Веселые картинки». Сам Илья считал это занятие скучным и смотрел на профессию иллюстратора как на средство заработка, поскольку не имел возможности зарабатывать собственным искусством.
Из воспоминаний Ильи Кабакова:
«Я не любил делать детские иллюстрации, но знал, как имитировать детскую иллюстрацию, чтобы мне заплатили за нее деньги. Если бы художественный редактор видел, что я не искренне рисую зайца, а подражаю его изображению в других книгах, конечно, он бы меня выгнал из издательства. Но в советские времена было безразлично: верю ли я или копирую каких-то чужих зайцев».
Всего Илья Иосифович посвятил 30 лет жизни иллюстрированию, оформив за это время около 150 детских книг. В те же годы он создал свои замечательные графические серии, одна из самых известных и качественных работ — серия альбомов «Десять персонажей».
В 1960–х годах Илья Кабаков ушел из «книжного дела» и начал участвовать в выставках в СССР и за границей как самостоятельный художник: «Альтернативная действительность II» в Италии в 1965 году, экспозиция в кафе «Синяя птица» в 1968 году, выставки неофициального советского искусства в Кельне, Лондоне, Венеции. В это же время появляется на свет первая инсталляция — «Мальчик».
В 1980 году Кабаков начинает создавать инсталляции, которые со временем становятся все более масштабными. Художник назовет их «тотальными»: по своему устройству такая инсталляция напоминает театральные декорации, комнату в комнате или павильон, в который зритель может попасть или, по крайней мере, заглянуть — и таким образом оказаться в некой иной реальности.
Первым таким завершенным опытом стала инсталляция «Человек, улетевший в космос из своей комнаты» (1985), которую он экспонировал еще в своей мастерской в Москве, но большая часть работ нового формата была создана уже на Западе.
В 1989 году немецкий фонд DAAD дает художнику стипендию и приглашает поработать в Берлине. С этого времени на родине Кабаков больше не работал. В этом же году Илья Иосифович встречает свою родственницу Эмилию Леках, эмигрировавшую на Запад в конце 70-х, и они начинают работать вместе. Творческий союз перерос в семейный — супруги уезжают в США и с 1989-го все произведения создают в соавторстве, подписывая их не иначе как «Илья и Эмилия Кабаковы».
В 2000-х годах популярность Ильи и Эмилии Кабаковых выросла. Их работы начали часто выставлять в России: «Десять персонажей» в Третьяковской галерее в начале 2004 года – программная выставка Ильи Иосифовича, «Случай в музее и другие инсталляции» в Эрмитаже летом 2004 года, 9 работ 1994-2004 годов показали в московской галерее «Стелла-Арт» в декабре того же года.
В феврале 2008 года работа Кабакова «Жук» (1982) ушла с молотка на аукционе Phillips de Pury & Company за 2,93 миллиона фунтов стерлингов (5,84 миллиона долларов). В апреле того же года альбом «Полетевший Комаров» был продан на нью-йоркских торгах Sotheby’s за 445 тысяч долларов. Осенью 2008 года в Москве была показана самая большая ретроспектива Ильи и Эмилии Кабаковых. Экспозиция демонстрировалась сразу на на трех площадках: ГМИИ имени Пушкина, центр современного искусства «Винзавод» и центр современного искусства «Гараж».
В 2018 году Кабаковы передали в дар Третьяковке мастерскую художника на Сретенке. В ее стенах постоянно будут демонстрироваться некоторые его работы.
Сейчас Илья и Эмилия Кабаковы живут и работают в Нью-Йорке (на Лонг-Айленде). Их выставки регулярно проходят по всему миру.
За всю аукционную историю произведения Кабакова шесть раз преодолевали ценовую планку в один миллион долларов. Сегодня цены на грфику художника могут варьироваться в зависимости от узнаваемости и концептуальности сюжета, степени завершенности, размера, периода и т.д. Сегодня хорошие рисунки с оказией можно покупать на аукционах в диапазоне $3000–5000, плюс-минус. Самым доступным по деньгам форматом на рынке работ Кабакова является, конечно, тиражная графика. Листы из альбомов, литографии по российским реалиям стоят примерно $1200–2000, хотя бывает и дороже и дешевле.
Ознакомиться со всеми работами художника, представленными в галерее «Веллум», вы можете по этой ссылке.
Источник статьи: http://vellum.ru/biografiya-i-kartiny-ili-kabakova/
Художник кабаков картины праздники
Русская живопись запись закреплена
Илья Кабаков «Праздники № 1» (1987)
Холст, масло, эмаль, бумага. 100 х 160 см
Частная коллекция
Диалог Ильи Кабакова и Павла Пепперштейна о серии «Праздники».
Пепперштейн: Сейчас мы приступаем к обсуждению серии «Праздники». Это ряд работ, написанных маслом, на поверхности которых равномерно размещены яркие, блестящие элементы из разноцветной бумаги, напоминающие фантики или искусственные цветы. А. Монастырский в диалоге «Кабан» определил эту серию как продолжение разработок традиции «рам», «оболочек», оформляющих «пустой центр». Центр всегда является носителем идеологии, и, только обеспечив его пустотность, можно добиться деидеологизации произведения, отсутствия в нем лжи. В данном случае центр деидеологизируется путем наклеивания на живописную поверхность «фантиков», напоминающих оболочки с вынутым или отсутствующим содержанием…
Кабаков: Эта интерпретация совершенно верна. В самом деле, речь идет о некоей зияющей пустоте, оформленной таким образом, чтобы не быть видимой. Очень важно также то, что ты сказал: эти картины делал не художник, а персонаж, «кто-то». Но сначала о двух «временах», присутствующих в этой картине. Предполагается, что некий безымянный халтурщик, примерно лет тридцать тому назад, сделал на заказ серию работ для оформления не то Дома ученых, не то колхозного Дома культуры. Серия репрезентирует различные достижения в разных областях экономики и культуры, актуальные в то время. Но главная тема работ — общая радость и ликование. По каким-то причинам картины не были приняты и остались в мастерской, где простояли некоторое время. Вновь извлеченные на свет Божий, эти работы преисполнили художника отвращением, поскольку вся их мажорность исчезла, живопись потемнела, запылилась, все превратилось в скучную грязь. Возникло пламенное желание обновить серию, вернуть ей прежние качества, впрыснуть радость и ликование, которые должны там присутствовать. Возможно, что сейчас, по прошествии многих лет, ему необходимо сбыть эти картины. Конечно, можно их переписать сочными, яркими эмоциональными красками. Но нет уже ни сил, ни времени, ни желания. Но решимость придать им мажорности и веселья остается, и он прибегает к самому неожиданному способу впрыскивания радости: он пришивает к ним цветы. И время в этих работах удваивается. Это похоже на наши дома, некогда выкрашенные в интенсивные розовые или желтые цвета, но по прошествии многих лет покрывшиеся пылью и копотью, превратившиеся в гнилую пакость. Однако перед праздником маляры, не счищая этой грязи, поверх нее вновь наносят розовое и желтое, чтобы они снова выглядели праздничными и новыми.
Пепперштейн.: То есть, у вас в этой серии налицо постмодернистская рефлексия традиционного модернистского жеста, когда на легко опознаваемый объект накладывается нечто неожиданное, в результате, по идее должна возникнуть новая интерпретация, новый взгляд на вещь. Имея за собой этот модернистский опыт, постмодернистское сознание учитывает, что подобное наложение не ведет к десакрализации, освобождению, обновлению, а ведет лишь к очередному иллюзорному акту перемены отношения, к наложению очередного слоя. Это можно выразить формулой: «Новое не более новое, чем старое».
Кабаков: Совершенно справедливо. Такое дублирование напоминает дважды рассказанный плохой анекдот. У нас такое псевдообновление называют «косметическим ремонтом». Эта работа носит исключительно поверхностный характер. Предыдущая состарившаяся поверхность воспринимается как кожа моржа, но не как сам морж. Поверхность, в этом смысле, есть только знак тех явлений, которые уже не обсуждаются. Постмодернизм не осмысливает глубинные структуры, а принимает знаки, о которых известно, что они что-то обозначают. Но они давно ничего не обозначают. Между «обозначающим» и «обозначаемым» имеется колоссальный разрыв. Конечно, можно сказать: «Раз за кожей ничего нет, то зачем она нужна?» Но это, может быть, будет относиться к следующему этапу самопознания культуры.
Есть еще один момент, о котором хотелось бы сказать: сведение картины к вещи. Всякое отмирание — переход от субъекта к объекту, от проблематичности к непроблематичности, от глубины к поверхности и т. д. «Приделывание цветов» указывает на обращение с картиной как с вещью. Подобно тому, как к старому пальто пришивают помпоны.
Пепперштейн: Да, это очень существенный аспект — соотношение фона и того, что выделяется на фоне. На фоне традиционно выделяется картина. Здесь же обойный элемент выделяется на фоне картины. Для постмодернистского мышления это весьма характерно, поскольку в этой модели сознания все, что выделяется на фоне, в свою очередь становится фоном для следующего выделения и так до бесконечности.
Источник статьи: http://vk.com/wall-35292550_47685
Илья Кабаков
Илья Иосифович Кабаков родился 30 сентября 1933 года в Днепропетровске, УССР, СССР — российский и американский художник, график, автор публичных проектов и инсталляций, теоретик русской культуры, одна из наиболее значительных фигур московского концептуализма. В последнее время работает в соавторстве со своей племянницей (впоследствии женой) Эмилией.
Работы Кабакова «Жук» ($5,8 млн., 2008) и «Номер люкс» ($4,1 млн, 2006) являются двумя самыми дорогими когда-либо проданными произведениями современного российского искусства (обе — аукцион Phillips de Pury, Лондон).
Илья Кабаков родился в семье слесаря Иосифа Бенционовича Кабакова и бухгалтера Беллы Юделевны Солодухиной. В 1941 году вместе с матерью он попал в эвакуацию в Самарканд. В 1943 году его приняли в Художественную школу при Ленинградском институте живописи, скульптуры и архитектуры имени Репина, преподаватели и ученики которой тоже были эвакуированы в Самарканд. Оттуда Кабакова в 1945 году перевели в Московскую среднюю художественную школу (МСХШ). Ее он закончил в 1951 году и тогда же поступил на отделение графики в Суриковский институт (Московский государственный академический художественный институт имени В.И. Сурикова), где занимался в мастерской книги у профессора Б.А. Дехтерева. Окончил институт Кабаков в 1957 году.
С 1956 года Илья Кабаков начал иллюстрировать книги для издательства «Детгиз» (с 1963 года – «Детская литература») и для журналов «Малыш», «Мурзилка», «Веселые картинки». Именно книжная иллюстрация дала Кабакову выход из академизма.
В 1965 начинает участвовать в выставках. Делит мастерскую с одним из ярких представителей сюрреализма Ю. Соостром. В ней собираются люди неофициальной культуры, она становится местом встреч и дискуссий. Именно эта публичная роль кабаковской мастерской сыграла большую роль в формировании московского концептуализма. Позднее Кабаков начинает записывать свои воспоминания о жизни арт-сообщества того времени («60-е – 70-е… Записки о неофициальной жизни в Москве». Вена, 1999).
В серии «Душ» (1964) сначала появляется рисунок человека под душем, затем фигура становится «модулем» со своим окружением – появляются математические, физические формулы, разные возможности истекания воды из душа. В 1965 году эта серия была выставлена в Италии, что поссорило его с советским правительством. На рисунках изображен человек, стоящий под лейкой душа, но вода, которая из нее выливается, не касается его. По мнению критиков, эта работа символизировала недостаток материальных ресурсов при коммунистическом режиме, и они окрестили Кабакова голосом антисоветского поколения. Но Кабаков придерживался точки зрения, близкой к точке зрения Самюэля Беккета, утверждая, что он просто изобразил человека, который постоянно чего-то ждет.
«Рука и репродукция Рейсдаля» (1965) – идея плохой вещи, в коробе – плохая репродукция и пластмассовая рука. Это та же эстетическая операция, что и у Дюшана – изменить конвенцию природы эстетического знака. Кабаков данной работой утверждает, что графическое мастерство возможно, но не нужно.
В 1970-е годы — член объединения художников «Сретенский бульвар» (Москва).
Кабаков (одновременно с Пивоваровым) придумал новый жанр – альбом – набор листов с рисунками и текстами.
С 1970 по 1976 годы Кабаков нарисовал 55 альбомов для серии «Десять персонажей». Первым альбомом стал «Полетевший Комаров». Цикл, впоследствии названный журналистами «концептуалистским комиксом», создавался специально для домашнего просмотра: это был нонконформистский, неофициальный проект.
В 1972 году Кабаков создает работу «Ответы экспериментальной группы», есть мнение, что эта работа вообще самое первое произведение советского концептуализма. В ней уже нет никаких картинок, а только записанные аккуратным почерком фразы. Игра с языком — это уже, действительно, чистый концептуализм, такой, каким он был в это время и на Западе. Но кабаковская работа тесно связана с окружавшей его советской культурой. Это пародия на эстетику объявлений, таблиц и расписаний. Местоимение «он» — повторяющийся элемент во всех ячейках таблицы. Каждый раз моделируется какой-то отдельный «он». Текст вытеснил изображение, но оно не исчезло совсем, оно осталось как виртуальность.
В 1980 году Кабаков стал меньше заниматься графикой и сосредоточился на инсталляциях, в которых использовал обычный мусор и обыгрывал жизнь и быт коммунальных квартир. В 1982 году Кабаков придумал одну из своих самых знаменитых инсталляций – «Человек, который улетел в космос из своей комнаты», законченную к 1986 году. Впоследствии такие масштабные проекты он стал называть «тотальными инсталляциями». 1970-е, когда Кабаков запускает из самодельной катапульты маленького человека из коммуналки в Космос – это вообще-то расцвет позднесоветской фантастики: Тарковский снимает «Солярис», но вместе с тем это и время, когда советская идеология утрачивает свой утопический потенциал, а космос из стремительно вспыхнувшего будущего становится частью отживающей системы. Индивидуальный побег в космос совершается втайне, как личный проект, персональная утопия безымянного сумасшедшего. Комнатка улетевшего в космос решена в жанре документального свидетельства, где не сдвинута ни одна деталь с места, не смахнута на одна крошка: завораживающий эффект остановленного времени. Зияющая дыра в потолке – знак разрыва, и Кабаков строит свою систему изобразительного пространства на разрыве между реальностью и мечтой – абсолютной белизной свободного сияния белого. Того белого поля листа, которое притягивает к себе зрителя в ранних альбомах художника.
Мушиные работы у Кабакова особенно часто встречаются в 80-х и 90-х. Борис Гройс считает, что в творчестве художника мухи играют роль ангелов. Но если это и ангелы, то скромные и ни на что не претендующие ангелы атеистической эпохи застоя. Любимая Кабаковым форма вопроса-ответа («Чья эта муха?» — «Это муха Николая«) отсылает нас к учебникам по иностранному языку, где и Анна Евгеньевна Королева, и Сергей Михайлович Хмельницкий — это безличные имена, фамилии и отчества, выдуманные автором. Муха Кабакова – знак ничтожности и тупой неизменности быта. Попадая в центр внимания двух случайных коммунальных соседей, она провоцирует их на разговор, не значащий ничего. Реплики буквально зависают в пространстве, обозначая бессмысленность происходящего.
Если Кабаков берется за кисть и пишет маслом, то он никогда не делает этого от своего имени — вместо этого он выдумывает себе лирических героев или персонажей. Например, серия картин «Праздники« (1987) как будто бы написана воображаемым соцреалистом-халтурщиком. Уборка урожая, быт молодой семьи и другие сюжеты из советской иконографии как будто сделаны для какого-нибудь праздничного стенда в ДК. Но праздничного ощущения нет, поскольку по неким причинам холсты пролежали в мастерской много лет и краски потускнели. Тогда этот воображаемый художник наивно украсил поверхность холстов цветными фантиками, надеясь оживить картины. Кабакову эти фантики, понятное дело, нужны, только чтобы сильнее обострить отчужденность от официальной советской живописи.
В 1987 году Кабаков получил первый зарубежный грант – от австрийского объединения Graz Kunstverein — и построил в Граце инсталляцию «Ужин«. Год спустя он устроил первую «тотальную инсталляцию» из проекта «Десять персонажей« в нью-йоркской галерее Рональда Фельдмана и получил стипендию французского министерства культуры. В 1989 году Кабакову дали стипендию в фонде DAAD (Германская служба академических обменов), и он переехал в Берлин. С этого времени он постоянно работал за пределами сначала СССР, а потом России.
С начала 1990-х годов у Кабакова прошли десятки выставок в Европе и Америке, в том числе в таких крупных музеях, как парижский Центр Помпиду, норвежский Национальный центр современного искусства, нью-йоркский музей современного искусства, кельнский Кунстхалле, а также на Венецианской биеннале и на выставке Documenta в Касселе. 1990-е годы стали временем признания художника: в это десятилетие он получил награды от датского, немецкого и швейцарского музеев, титул кавалера Ордена искусств и литературы от французского министерства культуры.
Одна из ранних эмигрантских инсталляций Кабакова «Красный вагон» (1991) была сделана для дюссельдорфского Кунстхалле. Кабаков умело создавал тотальный образ необыкновенной и пугающей страны, из которой он прибыл. И его проекты для европейских и американских музеев рассчитаны именно на пересказ советского опыта западному зрителю. «Вагон» следовало читать как метафору трех ступеней развития советской культуры, как ее понимал Кабаков. На входе в вагон стоит сложная, напоминающая конструкции Лисицкого лестница, идущая в небо, — это стремящаяся в будущее утопия авангарда. Внутри вагона темно, вместо окон висят соцреалистические холсты и играют бравурные сталинские марши 30–40-х годов — это искусственная ширма социалистического реализма. А на выходе из вагона валяется груда мусора, оставшаяся от постройки вагона, — это послевоенные руины сталинской культуры.
Если «Человек, улетевший в космос» — это фантазия о побеге в прекрасное и свободное будущее, то «Туалет» (1992) — это уже ретроспективный взгляд из «нормального настоящего» в сюрреалистическое прошлое. Сравнение советской жизни с уютно обустроенным общественным сортиром — благодаря своей предельной понятности — пользовалось в западных музеях огромным успехом.
Получив на Западе ресурсы для конструирования целых миров, Кабаков дал волю своим демиургическим амбициям и немедленно сделался повелителем мух — «Жизнь мух» (1992). Он развил тему, которая встречалась у него до того только в рисунках, до настоящего монументального эпоса. Это было уже не одинокое маленькое насекомое, а целая мушиная цивилизация со своей историей и таинственными законами, по которым строились траектории полетов мух, способных образовывать в пространстве отдающие эзотерикой фигуры.
«Игра в теннис» (1996) – в теннис Кабаков играл два раза. В первый раз с художником Павлом Пепперштейном, концептуалистом младшего поколения. А второй раз — с философом Борисом Гройсом, который изобрел термин «московский романтический концептуализм». Оба были его давними друзьями и собеседниками. Работа, ясное дело, не про спорт, а про интеллектуальное соперничество и состязание остроумий. В теннис никто из участников играть не умел — зато в беседах об искусстве все были большие профессионалы. На черных досках мелом были записаны умные диалоги Гройса и Кабакова — а по итогам подач подводился счет.
Кабаков рассказывал, что, когда он рисовал детские иллюстрации на незнакомую тему — скажем, когда надо было изобразить эскимосский чум или какое-нибудь тракторное производство, — он представлял себе свой предмет так, как будто он смотрит на него сверху, из космоса. Затем, спускаясь в своем воображении все ниже, он мог уже рассмотреть и зарисовать детали. Привычка смотреть на все с точки зрения верховного существа осталась у Кабакова и в искусстве. Знаменитый «Табурет» (2001) сделан именно с этой позиции.
В 2000-е годы художник стал активно выставляться в России. В начале 2004 года Третьяковская галерея устроила программную выставку «Илья Кабаков. Десять персонажей». В июне 2004 года в Эрмитажев здании Главного штаба открылась выставка Ильи Кабакова и его жены Эмилии (они женаты с 1992 года) «Случай в музее и другие инсталляции», которая «знаменовала их возвращение на родину». Тогда же художники подарили музею две инсталляции, которые, по словам Михаила Пиотровского, положили начало эрмитажному собранию новейшего искусства. В декабре все того же 2004 года московская галерея «Стелла-Арт» показала девять инсталляций Кабакова, сделанных в 1994-2004 годах.
Когда в 2006 году в нью-йоркский музей Гуггенхайма отправилась программная выставка «Russia!», в нее была включена инсталляция Кабакова «Человек, который улетел в космос». Присутствие этой работы в одном пространстве с иконами Андрея Рублева и Дионисия, картинами Брюллова, Репина и Малевича окончательно закрепило за Кабаковым статус одного из самых важных советских и российских художников послевоенного поколения.
Грандиозной персональной выставкой «Альтернативная история искусств» открылся в 2008 году «Гараж». Ее можно считать апофеозом кабаковского трикстерства. Все огромное пространство Бахметьевского гаража было отдано под тщательно сделанную ретроспективу трех выдуманных художников — Шарля Розенталя, Игоря Спивака и Ильи Кабакова, — от имени которых настоящий Кабаков наделал неимоверное количество огромных холстов, написал им подробные биографии и даже сочинил про них занудные искусствоведческие статьи. Со своей манией тотальной всеохватности в этом проекте Кабаков попытался объять всю логику развития советского искусства разом.
Летом 2007 года на лондонских торгах дома Phillips de Pury & Company картина Кабакова «Номер люкс» была куплена за 2 миллиона фунтов стерлингов (около 4 миллионов долларов). Так он стал самым дорогим русским художником второй половины ХХ века.
В феврале 2008 года работа Кабакова «Жук» (1982) ушла с молотка на аукционе Phillips de Pury & Company за 2,93 миллиона фунтов стерлингов (5,84 миллиона долларов). В апреле того же года альбом «Полетевший Комаров» был продан на нью-йоркских торгах Sotheby’s за 445 тысяч долларов. Осенью 2008 года в Москве была показана самая большая ретроспектива Ильи и Эмилии Кабаковых. Экспозиция демонстрировалась сразу на на трех площадках: ГМИИ имени Пушкина, центр современного искусства «Винзавод» и центр современного искусства «Гараж».
Долгое время работал иллюстратором детских книг и журналов. Ввёл в художественный обиход понятие «тотальная инсталляция».
Живёт и работает в Нью-Йорке (на Лонг-Айленде) с 1988 года. С 1989 года работает в соавторстве со своей женой (и племянницей) Эмилией Кабаковой (урожд. Леках, род. 1945, Днепропетровск).
Источник статьи: http://artuzel.com/content/%D0%B8%D0%BB%D1%8C%D1%8F-%D0%BA%D0%B0%D0%B1%D0%B0%D0%BA%D0%BE%D0%B2