Когда рождество было объявлено федеральным праздником

Как праздновали Рождество в советское время

До революции Рождество было главным зимним праздником. Его ждали всей семьей: наряжали елку, рассылали открытки, готовили угощения и подарки. Во многих домах были свои фирменные блюда, рецепты которых передавали из поколения в поколение. К Рождеству было принято печь пироги и готовить мясо — как раз заканчивался пост. На десерт ели пряники, конфеты и засахаренные фрукты.

Предпраздничная суета ощущалась на каждой московской улице — повсюду шумели ярмарки, владельцы магазинов и лавочек соревновались в искусстве оформления витрин. Но самыми красивыми к 25 декабря (в этот день отмечали Рождество в дореволюционной России) становились храмы. Праздничное настроение оставалось до самого Нового года: москвичи ходили в гости, гуляли и катались с горок.

При этом сам Новый год тогда оставался не очень популярным светским праздником. Его отмечали молодежь и богатые люди — об их шумных вечеринках порой даже писали газеты. Остальные не считали праздник особенным.

Новое время старого праздника

Революция не только изменила политический строй и быт всей страны, она буквально перевернула время. В 1918 году Совнарком РСФСР принял декрет о переходе страны на григорианский календарь: после 31 декабря сразу наступило 14 января (разница между календарями составляет 13 дней).

Духовенство реформу не поддержало, отчего началась путаница с датой Рождества. Русская православная церковь наряду с некоторыми другими празднует Рождество по юлианскому календарю (изначально это было 25 декабря), но после перехода страны на григорианский календарь дата сдвинулась на 7 января.

«Это воспринималось в достаточной мере болезненно. Поначалу верующие на местах толком не знали, когда отмечать Рождество по-настоящему», — говорит заведующий сектором отдела публикации архивного фонда Главархива Москвы Сергей Войтиков.

Многие москвичи продолжали праздновать 25 декабря. Более того, сегодня остается немало тех, кто делает так же и считает, что переход на 7 января был абсолютно ненужным. Об этом рассказала Ирина Карпачева, руководитель отдела «История Москвы» Музея Москвы.

Почти с первых своих дней новая власть развернула борьбу с церковью как институтом. Меняли не только привычки и традиции, но и мировоззрение людей. Массово искоренять веру стали со второй половины 1920-х годов, объявив культурную революцию.

«Началась борьба со всеми церковными праздниками, главные из них — Рождество и Пасха. Они сразу попали в поле зрения. В конце 1920-х уже началась мощная кампания по борьбе с церковью и ее служителями. Праздники были объявлены буржуазными пережитками, оставшимися от старого мира», — говорит Ирина Карпачева.

Родила Мария комсомольца

В первые годы советской власти москвичи пытались защищать свои церкви. Но антирелигиозная кампания была столь мощной, что противостоять ей было очень сложно. «Когда оцепляли храм Христа Спасителя и несколько недель из него выносили убранство, а потом несколько раз взрывали, люди стояли и крестились — они ничем не могли помочь», — говорит историк Музея Москвы.

На передовую войны с религией вышло печатное слово — в газетах началась активная пропаганда новых ценностей.

«Вообще XIX — начало XX века — это цивилизация слова. Печатное воспринималось с большим уважением, и естественно любая агитационная кампания в печати оказывала серьезное воздействие на еще, прямо скажем, не очень развитое в гражданском плане общество», — рассказывает Сергей Войтиков.

Раскол приходит даже в семьи: например, школьники массово отказываются посещать церковь, куда их отправляют родители, бабушки и дедушки. Накал продолжал расти. Изначально Рождество и Пасха оставались выходными днями, и только в 1929 году вместе с другими религиозными праздниками и Новым годом их объявили рабочими.

«Каждый рабочий, каждый батрак, каждый активный колхозник должны с полной сознательностью отнестись к задачам превращения рождественских дней в обычные рабочие дни, требуя от себя и своих товарищей всемерного повышения трудовой дисциплины в эти дни и решительно пресекая всякие попытки религиозной пропаганды и агитации», — писала газета «Правда».

Тогда перед страной поставили задачу провести первую пятилетку, и производство начали переводить на так называемую непрерывку. 25 декабря 1929 года «Правда» назвала первым «рождеством» в условиях непрерывки: «В этот день пролетарская масса активно порвала с одним из крепких вековых обрядов, противопоставила религии социалистическое строительство, превратила “рождество” в день индустриализации и внесла дневной заработок в фонд индустриализации страны».

Появляются целые антирелигиозные объединения. Одно из самых заметных — Союз безбожников с многочисленными региональными отделениями, в том числе московским. В нем состояли молодые комсомольцы, которые устраивали театрализованные пародии на церковные праздники. В таких парадах участвовали тысячи человек: они выходили на улицы колоннами, пели песни, танцевали и водили хороводы. Комсомольское «рождество» сопровождалось высмеиванием священнослужителей и верующих, а также лозунгами в духе «Религия — опиум для народа!». «Человек создал бога по образу своему, — цитировали их газеты. — 1922 раза рождала Мария Иисуса, а на 1923-й родила комсомольца».

Московское отделение Союза безбожников было достаточно воинственной организацией, рассказывает Ирина Карпачева. Ее участники не только собирали маскарады и факельные шествия, но и врывались в храмы и разносили все, что попадалось под руку. Но в основном молодежь была менее агрессивна. «Рождество по-комсомольски — это гулянки и песни под гармошку в общежитиях, театральные постановки. Молодые ребята верили немного по-другому и надеялись, что изменят мир. Поэтому они ставили свои советские пьесы, а не “Щелкунчика” или “Снегурочку”», — говорит историк.

Праздник за закрытыми шторами

На самом деле рождественские елки начали запрещать еще до революции. В 1916 году, когда шла Первая мировая война, Святейший синод объявил их вражеской затеей. А большевики просто продлили запрет. Но москвичи продолжали наряжать елки в домах — пускай и тайно, за занавешенными окнами. Это была уже скорее дань традиции.

«Они потихоньку рубили деревья в парках, украшали дом ветками. Это в той или иной мере продолжалось все XX столетие. В Москве всегда оставались православные люди, и, несмотря на то что большинство из них были партийными, они в тайне крестили детей и крестились сами. Искоренить это окончательно, конечно, никому не удалось», — рассказывает Ирина Карпачева.

Об украшенных рождественскими свечами елях газеты писали как о страшном источнике пожаров. А о хвое — как о том, от чего все вокруг непременно будут чихать. Управдом или дворник могли заметить горящую елочку в окне и доложить о неблагонадежности жильцов. В 1920-х и 1930-х годах за это не сажали в тюрьму и не расстреливали, но последствия были весьма ощутимыми.

«Серьезные осложнения могли быть у работников крупных предприятий и государственных учреждений. Вероисповедание не было запрещено законом. Но верующие открыто могли подвергаться проработке местной партийной, комсомольской или профсоюзной организацией. Из партии и комсомола могли за такое исключить, а это было достаточно серьезно для тех, кто хотел карьерного роста. Продвижение по социальной лестнице без такого членства было практически невозможно», — говорит Сергей Войтиков.

Возвращение в новом формате

К середине 1930-х годов большевики решили, что меры по борьбе с религией принесли свои первые плоды: народилось поколение советских людей — носителей новой идеологии. Тогда появилась идея вернуть зимний праздник со всеми любимой елкой. Сделал это второй секретарь ЦК компартии Украины Павел Постышев. 28 декабря 1935 года в «Правде» появилось его открытое письмо с предложением вернуть детям елку и устроить празднование Нового года. На следующий день вышло постановление ЦК ВЛКСМ, которое рекомендовало организовать новогодние елки «веселые и без занудства».

«Уже через пару дней елки были поставлены по всей стране, проведены праздники для детей. В 1936 году появился декрет Совнаркома о публичном праздновании Нового года. И хотя 1 января оставалось рабочим днем, оно должно было стать публичным праздником для детей и одним из элементов создания счастливого советского детства», — рассказал историк московского архива.

У Нового года никогда не было религиозного подтекста, поэтому его вывели из тени Рождества, сделав самостоятельным праздником. Первоначально особого значения ему не придавали — это был праздник для детей, взрослые работали как обычно.

По словам Ирины Карпачевой, советская власть понимала, что праздник на самом деле не исчез. «Решили, что все-таки нужно отмечать, только давайте это будет уже не Рождество, а Новый год — 31 декабря. И вот тогда и елку можно наряжать», — говорит она.

Украшали дерево-символ сохранившимися дореволюционными или самодельными игрушками. Постепенно в магазинах стали появляться новые елочные украшения. Вместо ангелочков это уже были идеологически выверенные игрушки: шары с серпом и молотом, красные пятиконечные звезды, маленькие фигурки комиссарчиков из проволоки и ваты, буденновцы, пионеры, красногвардейцы, комсомолки, стеклянные подвески в виде дирижаблей, парашютов и самолетов.

Тогда же на детском празднике появился Дед Мороз, а скоро к нему присоединилась Снегурочка. «Как фольклорный персонаж она была известна еще в языческой мифологии, в новое время про нее вспомнили благодаря пьесе Островского и опере Римского-Корсакова», — отметил Сергей Войтиков.

Осенью 1941 года, в самые тяжелые для столицы военные времена, Сталин приказал открыть храмы.

«Тогда впервые в советской Москве отмечали Пасху и Рождество. У города стояли немцы, но в него завозили елки и раздавали их москвичам, чтобы как-то их приободрить», — рассказывает Ирина Карпачева.

В послевоенные годы Рождество продолжали отмечать православные люди: они ходили на праздничные службы и украшали церкви.

В 1947 году 1 января официально стал выходным днем. Праздник начал обрастать традициями, часть которых досталась ему от Рождества. Во-первых, это богатый праздничный стол: в советское время появилось много блюд, которые ассоциируются только с Новым годом. Прежде всего, это салаты, которые до революции в России не очень любили. С 1920-х годов на столах начинает появляться красная икра — деликатес тогда стал очень дешевым, его мог позволить себе любой. Принимать ежедневно красную и черную икру вполне мог выписать врач в качестве средства против анемии.

По словам историка, одной из главных рождественских традиций были подарки. Год за годом они входили в жизнь советских людей. С распадом Советского Союза Рождество вернулось как государственный праздник и снова стало выходным. А в последние годы на городские улицы начали возвращаться традиционные рождественские ярмарки — яркое явление русской дореволюционной культуры.

Источник статьи: http://www.mos.ru/news/item/84618073/

История празднования Рождества и Нового года: от Российской империи до СССР 1930-х гг

За трехсотлетнюю историю новогодние праздники прошли путь от сугубо религиозных до светских и семейных. В Российской империи главным считалось Рождество, в СССР — Новый год. Правда не сразу: в течение почти 10 лет оба праздника были фактически под запретом. VATNIKSTAN подготовил обзор истории новогодних торжеств в России: как встречали Новый год при царях, почему молодое советское государство боролось против «ёлок», а также кто и почему вернул праздник детям.

Как в Российской Империи появилась ёлка

В России новогодне-рождественские традиции отсчитываются от 1699 года, когда Пётр I объявил о новом, юлианском летоисчислении. Согласно ему, теперь праздники Рождества и Нового года шли один за другим — 25 и 31 декабря. До этого Новый год наступал в сентябре.

Указ Петра состоит из двух частей. Первая объявляет о переходе и поясняет, что грядущий год будет 1700-м. Вторая же часть рассказывает, как надо праздновать его приход. Всем жителям Москвы предписывалось «учинить некоторые украшения от древ и ветвей сосновых, елевых и можжевеловых» перед домами, а также устроить салюты «в знак веселия». Всё это напоминало европейские, в первую очередь, немецкие праздники.

К новой моде будут долго привыкать, но со временем она полностью обрусеет — не последнюю роль в этом сыграют русские немцы. В больших городах постепенно появятся все привычные нам рождественские атрибуты: украшенные ёлки в гостиных, подарки, открытки, фейерверки, вечеринки. Хороший вкус, на который необходимо было равняться при организации праздника, задавал императорский двор.

Вот каким описывает «русское Рождество» Маргарита Игер, работавшая няней великих княжон Романовых с 1898 по 1904 год:

« Обычно мы проводили Рождество в Царском Селе. Во всём дворце было не меньше 8 ёлок. У нас с детьми было собственное дерево. Его вставили в музыкальную шкатулку, исполнявшую немецкую рождественскую песню. Мы поехали в Санкт-Петербург в последний день года (по русскому исчислению). В новогодний день здесь проходила большая служба в домовой церкви. После богослужения в зале представляли дебютанток». (Six Years At The Russian Court. M. Eager. 2016).

Важно отметить, что в то время Рождество являлось гораздо более важным праздником, чем Новый год, поскольку «титульной верой» в Российской империи было православие. Всё внимание во время зимних торжеств концентрировалось на религиозном аспекте.

Поздравление великой княжны Марии Николаевны родителей — Николая II и императрицы Александры Фёдоровны с Рождеством. 25 декабря 1907 года (Из личного фонда императрицы Александры Фёдоровны. Ф. 640. Оп. 1. Д. 335. Лл.73–74).)

« Комсомольские святки»: Новый год и Рождество в 1920-х годах

После Революции отношение власти к Новому году и Рождеству долго оставалось противоречивым. Церковь полностью отделили от светской части государства, она лишалась имущества, прав, начались кампании по вскрытию мощей.

Сами религиозные обряды, в том числе рождественские, предписывалось соблюдать с осторожностью, не нарушая общественного порядка и безопасности.

При этом «каждый гражданин может исповедывать любую религию или не исповедывать никакой», как сказано в «Декрете о свободе совести, церковных и религиозных обществах» от 20 января (2 февраля) 1918 г.

Почти одновременно с этим декретом был подписан ещё один — «О введении в Российской республике западноевропейского календаря». В стране вводилось григорианское летоисчисление, «обгонявшее» юлианское на 13 дней. Таким образом, православное Рождество перенеслось на 7 число и получился неофициальный «старый Новый год» — 13 января.

В этом правовом и календарном сумбуре трудно было понять, как и что нужно было отмечать. Долгое время все праздновали православное Рождество, когда сами считали нужным — по старому или по новому стилю.

Одновременно с принятием новых норм с 1921 года началась активная работа Агитпропа по информационной борьбе с «религиозными пережитками прошлого». Как сказано в одной из первых методичек Агитпропа:

« Церковь отделена, но ложь, суеверия, обманы, предрассудки остались».

Журнал «Безбожник», 1 января 1926 года

Тогда считалось, что в церковь люди идут из-за того, что государство не предлагает им альтернатив. Так постепенно появлялись «красные» крестины, «красные» свадьбы. Начинает издаваться «Безбожник» и появляется влиятельный Союз воинствующих безбожников. Даты из святцев и сельскохозяйственного календаря переделываются в соответствии с идеологией. При этом Рождество и Пасха не были просто отменены — поначалу в них пытались вложить новый, «красный» смысл.

Об одном из таких праздников, «комсомольском рождестве» в Ростове-на-Дону, пишет исследовательница Людмила Табунщикова. Мероприятие проходило два дня — 6 и 7 января 1923 года и подразумевало «комсомольские святки», устраивать которые призывали Бухарин и Скворцов-Степанов со страниц «Правды».

Вечером 6 января по городу прошли комсомольцы с заранее утверждёнными антирелигиозными песнями, плакатами, фигурами, лозунгами. Процессии аккомпанировал оркестр. Первый день, по газетным свидетельствам, окончился сожжением чучел Иеговы, Аллаха, Озириса, Будды, Христа и Николая Угодника на перекрестке Таганрогского проспекта и Большой Садовой улицы. Это должно было показать, что атеистическая пропаганда нацелена не только на православие, но на любые религии вообще.

Второй день также имел насыщенную программу. 7 января снова было общее шествие, которое останавливалась возле городских церкви, костела, синагоги — перед слушателями выступали ораторы. После демонстраций в домах культуры устраивались антирелигиозные собрания и концерты. «Комсомольские святки» в Ростове-на-Дону активно освещались в газете «Советский юг», которая по итогу мероприятий напечатала несколько фельетонов: «Каменский Распутин», «Святой старик», «Житие святых», «Красный кол» и так далее.

Журнал «Безбожник», 1923 год

В других городах тоже устраивали подобные мероприятия. На них пропагандисты могли переодеваться в костюмы, ходить ряжеными. Исследователи описывают маскарады с костюмами Антанты, Колчака, Деникина, кулака, нэпмана, языческих богов, рождественского гуся и поросёнка.

Историческая наука не приемлет прямых сравнений. Однако трудно удержаться от того, чтобы не увидеть в «комсомольских святках» нечто напоминающее ренессансный карнавал или средневековый «праздник дураков», когда дьячки и проповедники сами глумились над своим культом под всеобщее одобрение (Подробнее смотрите в работах М. М. Бахтина).

Но в XX веке перед советскими деятелями была совершенно другая задача. Пытаясь с помощью насмешки доказать абсурдность веры, они намеревались уменьшить количество верующих, доказать несостоятельность религии.

При этом, кажется, сами комсомольцы воспринимали новую форму Рождества и Нового года как очередную разновидность увеселений. По свидетельствам очевидцев одного самарского антирожденственского шествия:

«Настроение было живое, ребята чувствовали себя по-праздничному». (Цит. по: Красное «комсомольское рождество» и проблема формирования нового быта в начале 1920-х гг. С. А. Шмелёв. 2015).

В частную жизнь антицерковная политика в начале 1920-х гг. ещё не вторгалась активно — это произойдёт чуть позже. Мемуаристы отмечают, что все более или менее свободно ходили на рождественские и новогодние вечеринки в клубы или в гости. Ёлку для детей устроили и 1923 году в подмосковных «Горках» при уже смертельно больном Ленине. В 1924 года Корней Чуковский пишет об изобилии московских ёлочных базаров.

В знаменитом «Московском дневнике» Вальтер Беньямин красочно описывает Рождество 1926 года, отмечавшееся по старому стилю:

« Мы назначили свидание в большом гастрономе на Тверской. Было всего несколько часов до сочельника, и магазин был переполнен. Мы покупали икру, лососину, фрукты Наконец, мы взяли ещё пирог и сладости, а также украшенную ленточками ёлку, и я отправился со всем этим на санях домой. Уже давно стемнело. Толпы людей, через которые я должен был проталкиваться с ёлкой и покупками, утомили меня».

« Теперь все мы должны бороться против ёлки»: отношение власти к зимним праздникам в конце 1920-х гг. и начале 1930-х гг.

С середины 1920-х гг. «комсомольские святки» признаются неэффективным инструментом в борьбе с верой. Осмеяние ритуалов и служителей культов ни к чему не привело. Активисты неустанно повторяют, что проводимые меры недостаточны, что, по сути, «пропаганда ведётся только два раза в году», стихийно. Теперь Агитпроп и Союз воинствующих безбожников будут более ответственно бороться с религиозностью.

К концу десятилетия рабочих дней становится пять, а выходных — два. Выходные на Пасху, Троицу и Рождество отменяются. В условиях «пятидневки» отмечать любые религиозные праздники становится затруднительным.

Ёлка, с которой прочно ассоциируется Рождество, теперь активно клеймится пережитком прошлого и «поповским» обычаем. Многочисленные детские авторы пишут стихи и прозу про отважных школьников, которые не хотят идти на поводу у родителей и участвовать в рождественских торжествах. Интересно, что у антиёлочной кампании был ещё и экологический предлог: вырубка леса для пустых украшений признавалась настоящим преступлением против природы.

Итак, отныне установка ёлки и рождественская суета — «религиозный яд». Однако старинную традицию невозможно запретить в одночасье. Обыватели продолжали ставить ёлки у себя дома, хоть и не без опаски — ведь по улицам ходили общественники, заглядывавшие в окна.

Дети школы № 11 во время костюмированного бала у новогодней елки. г. Пятигорск, 1936 год. Автор неизвестен РГАКФД. № 2–83145.

Рассказывает очевидец событий того времени:

« В 1928–1929 годах против религии были приняты самые крутые меры. В разгар антирелигиозной кампании в 1929 году не только отменили религиозные праздники, но и запретили рождественские ёлки… Закрылись ёлочные базары, прекратился выпуск ёлочных украшений и свечей, устраивать ёлку строго возбранялось Вид в окне освещенной ёлки грозил серьезным разговором с управдомом, а то и с милицией В школе учительница Анна Гавриловна приказала нам нарисовать к отмененному рождеству в тетради наряженную ёлку и перечеркнуть ее двумя толстыми красными линиями: „Долой ёлку!«» (Цит. по: В кругу сверстников. А. Рожков. 2016).

« Возвращение ёлки» историки отсчитывают от 28 декабря 1935 года. Тогда, по следам заявления Сталина о том, что «жить стало лучше», в «Правде» вышел текст Павла Постышева, известного партийного деятеля.

Постышев, никак не привлекая внимания к религиозной основе праздника, предлагает вернуть детям новогоднюю ёлку. В своем воззвании он говорит:

« Комсомольцы, пионер-работники должны под новый год устроить коллективные ёлки для детей. В школах, детских домах, в дворцах пионеров, в детских клубах, в детских кино и театрах — везде должна быть детская ёлка!».

Дети во время новогоднего представления. 1938 год. Автор неизвестен. РГАКФД. № 0–24610.

С этого момента ёлки и новогодние маскарады были разрешены на официальном уровне. В своей риторике власть игнорирует Рождество — оно становится праздником скорее для прихожан храмов. Начинает издаваться всевозможная литература про Новый год, открываются фабрики по изготовлению ёлочных игрушек. Деревья теперь украшаются не только ватой и сладостями, как это было раньше, но и шарами с надписью «РККА», фигурками артистов по мотивам фильма «Цирк», игрушками-самоделками.

Важным элементом стали детские вечеринки. С 1936 года начинают проводить большую ёлку для школьников в Колонном зале Дома союзов. Попасть туда можно было только по приглашению.

В школах, по воспоминаниям современников, работали целые «ёлочные комиссии», которым поручалось подготавливать праздники для детей, заботясь обо всём: от украшений и пригласительных билетов до подарков и культурной программы вечера.

Московский школьник Олег Черневский так описывает своё 31 декабря 1937 года:

« …пошли в комн[ату] N 24 там было угощение: мандарины, конфеты, печенье и т. п. Были и напитки. Танцевали, я танцевал мало, т. к. пол был очень скользкий. 2 раза с Тамарой и 1 раз с Асей. Играли в разные игры » (Цит. по: Русская ёлка. Е. В. Душечкина. 2002).

Приглашение на ёлку в Колонном зале Дома союзов, 1936 год

Взрослые тоже старались интересно отметить Новый год. Домашние празднества запоминались уютом:

« У нас встречали Новый, тридцать седьмой год с шуточными стихами, вином, ёлкой, весельем и глубокой убеждённостью: мы живём в прекраснейшем из миров» (Русская ёлка. Е. В. Душечкина. 2002).

Официальные торжества — пышностью:

« Среди зала большая пышная ёлка, связанная из трёх елей. Слуги обносили нас один икру, другой осетрину, третий горячие шашлыки и ещё что-то. Блюда были изысканны, разнообразны… Столы уставлены винами». (Цит. по: Русская ёлка. Е. В. Душечкина. 2002).

В конце пропагандистского фильма 1936–1937 годов дается универсальный рецепт, как теперь нужно встречать Новый год в Советском союзе: с танцами под джаз или балалайку, с большим застольем, тостами и лозунгом: «Живём мы весело сегодня, а завтра будем веселей!».

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Теперь мои статьи можно прочитать и на Яндекс.Дзен-канале.

Понравился материал? Поделитесь им в соц.сетях!

Подпишитесь на рассылку

Один раз в день Вам на почту будут приходить материалы Николая Старикова, достойные внимания. Можно отписаться в любой момент.

Отправляя форму, Вы даёте согласие на обработку и хранениe персональных данных (адреса электронной почты) в полном соответствии с №152-ФЗ «О персональных данных».

Новые видео

Комментарии

НОВАЯ КНИГА
НИКОЛАЯ СТАРИКОВА

Источник статьи: http://nstarikov.ru/istorija-prazdnovanija-rozhdestva-i-novogo-goda-ot-rossijskoj-imperii-do-sssr-1930-h-gg-112063