Праздник который будет длиться вечно

Содержание

Праздник который будет длиться вечно
Этот праздник будет длиться вечно
Рецензии на книгу « Праздник, который всегда с тобой » Эрнест Хемингуэй

Праздник который будет длиться вечно

Праздник, который всегда с тобой

Ernest Hemingway A MOVEABLE FEAST

Впервые опубликовано издательством Scribner, a division of Simon & Schuster Inc.

Новое поколение читателей Хемингуэя (есть надежда, что потерянного поколения здесь никогда не будет) имеет возможность прочесть опубликованный текст, который является менее препарированным и более полным вариантом оригинального рукописного материала, задуманного автором как воспоминания о парижских годах, когда он был молодым формировавшимся писателем, – об одном из счастливейших переходящих праздников.

Издавна сложилось так, что важные литературные произведения публиковались в разных вариантах. Возьмем, например, Библию. Я был воспитан в римско-католической религии моей бабкой по матери Мэри Дауни, родившейся в графстве Корк, и в молодые годы слышал, как Библию читали на воскресных службах и в праздники – и сам читал ее – римско-католическую Библию Дуайт-Реймс, которая отличается от Библии короля Якова и текстуально ближе к латинской Вульгате.

Сравните два первые стиха:

1. In the beginning God created the heaven and the earth.

2. And the earth was without form, and void; and darkness was upon the face of the deep. And the Spirit of God moved upon the face of the waters[1].

1. In the beginning God created the heaven and the earth.

2. And the earth was void and empty, and darkness was upon the face of the deep; and the Spirit of God moved over the waters[2].

1. in principa creavit deus caelum et terram.

2. terra autem erat inanis et vacua et tenebrae super faciem abyssi et spiritus dei ferebatur super aquas[3].

Я сравнил эти три варианта, и у меня создалось четкое впечатление, что из-за неопределенности в латинском тексте я стою перед выбором: либо Дух Божий плыл по течению, как водоросли в Саргассовом море, либо реял над водами, как альбатрос в тропических морях.

Второе для меня казалось более подобающим Богу, и, видимо, протестантские священники, переводчики Библии короля Якова, считали так же. Ни протестанты, ни католики не могли обратиться за ответом к Богу в случае таких неясностей. То же самое – с Хемингуэем. Он умер, не успев дать окончательный вариант предисловия, названия главам, концовку и заглавие своим мемуарам, и, как в случае с матерью старого гаучо в книге Хадсона «Далеко и давно», связаться с ним на предмет выяснения не было никакой возможности.

Что я могу сказать о заглавии? Мэри Хемингуэй взяла его из разговора мужа с Аароном Хотчнером: «Если тебе повезло в молодости жить в Париже, то, где бы ты ни очутился потом, он остается с тобой, потому что Париж – это переходящий праздник».

Когда мой отец получил возможность жениться на моей матери Полине, он согласился перейти в католичество и пройти катехизацию. В детстве, как и положено протестанту, Хемингуэй прошел основательную религиозную подготовку, но в полевом госпитале на итальянском фронте, в ночь после того, как он был ранен осколком мины, его причащал капеллан-католик – и, подобно знаменитому французскому королю, чью статую отец упоминает в парижских мемуарах, он решил, что Полина стоит обедни.

Мне представляется, что священник – скорее всего из церкви Сен-Сюльпис, куда Полина ходила на службу из своей квартиры неподалеку, – отнесся к своему наставничеству с полной серьезностью. Одним из понятий, которые он, вероятно, обсуждал с отцом, было понятие подвижных или переходящих праздников. Он, наверное, объяснил, что эти важные церковные праздники привязаны к переменной дате Пасхи, и потому их дата тоже меняется. Тогда Хемингуэй мог вспомнить одну из самых знаменитых речей у Шекспира – речь Генриха V перед битвой при Азинкуре в День святого Криспина. День святого Криспина – неподвижный праздник. Каждый год его отмечают в один и тот же день, но если в этот день вы сражались, говорит Генрих, он всегда будет с вами.

Сложность с переходящими праздниками заключается в вычислении календарной даты Пасхи в данном году. Из нее уже просто выводится дата каждого переходящего праздника. Вербное воскресенье отмечается за семь дней до Пасхи.

Вычисление календарной даты Пасхи – непростая задача. Собрание правил этого вычисления называется пасхалией. Удобный алгоритм вычисления предложил вели кий математик Карл Фридрих Гаусс. Должно быть, эти двое, наставник и ученик, получали большое удовольствие от подобных глубоких бесед. Интересно, не мог ли поучаствовать в них Джеймс Джойс?

С годами идея переходящего праздника стала для Хемингуэя чем-то очень похожим на то, чего желал своей «горсточке счастливцев» король Гарри: чтобы День святого Криспина стал памятью и даже состоянием бытия, частью тебя, которая пребудет с тобой всегда, и, куда бы тебя ни занесло, как бы ни жил ты после этого, ты ее никогда не утратишь. Переживание, впервые зафиксированное во времени и пространстве, или душевное состояние, такое как счастье или любовь, перемещается с тобой или переносится в пространстве и во времени. У Хемингуэя было много подвижных праздников, кроме Парижа; среди них – день высадки в Нормандии на участке «Омаха». Но чтобы иметь такие праздники, нужна память. Когда память ушла и ты сознаешь, что она ушла, можно впасть в отчаяние, а это грех перед Святым Духом. Электрошоковая терапия может уничтожить память, как уничтожает ее смерть или безумие, но, в отличие от смерти и безумия, ты остаешься с сознанием, что она уничтожена.

Теперь, когда вы подготовлены, я могу привести последние слова, написанные отцом в качестве профессионального литератора, – истинное предисловие к «Празднику»:

«Эта книга содержит материал из remises[4] моей памяти и моего сердца. Пусть даже одну повредили, а другого не существует».

Прежде всего я благодарю Патрика Хемингуэя за то, что он предложил мне идею этой книги, возложил на меня эту задачу, и за его благородную помощь. Для меня было редкой привилегией работать непосредственно с рукописями моего деда. Этот проект, над которым я работал несколько лет и в самых разных местах, тоже был в своем роде подвижным праздником. Я глубоко благодарен Майклу Катакису, менеджеру Хемингуэевского фонда по зарубежным авторским правам, и Бранту Рамблу, моему редактору в издательстве «Саймон и Шустер». Хочу выразить признательность за безотказную поддержку Деборе Лефф, бывшему директору Библиотеки имени Джона Ф. Кеннеди в Бостоне, директору Тому Патнему и куратору Хемингуэевского собрания библиотеки Сюзен Ринн. Без их любезной помощи этот проект не мог бы осуществиться. Я благодарен Джеймсу Хиллу из аудиовизуального архива Библиотеки Кеннеди за содействие в поиске фотографий.

Знания о деде и его работе, накопленные мною за годы, происходят из многих источников. Что касается этого проекта, особая моя благодарность родителям – Валерии и Грегори Хемингуэй, а также Патрику и Кэрол Хемингуэй, Джеку Хемингуэю и Джорджу Плимптону. Я признателен Джозефу и Патриции Чапски, Лизе Кисел и Дж. Александру Маккиглврею. Работая над проектом, я знакомился с многочисленными учеными трудами и мемуарами о Париже 1920-х годов; некоторые из них упомянуты в моем вступлении. В частности – монографии о книге «Праздник, который всегда с тобой» Жаклин Тавернье-Курбен и Джерри Бреннера были в высшей степени полезны и останутся фундаментальными источниками для всех последующих исследований. И наконец, хочу поблагодарить мою единомышленницу и душевного друга Колетт, помогавшую мне во многих отношениях, и Анук, которая появилась под конец проекта и принесла с собой понимание и радость.

Источник статьи: http://www.litmir.me/br/?b=11807&p=1

Этот праздник будет длиться вечно

Вы спросите, какой? Да все тот, дружно всем миром отмечавшийся в минувшее воскресенье. Нескончаемый День туалета. Причем особое рвение к нему проявили образовательные учреждения. Как ни странно, такое в этом году не впервой. Одна школа решила элитарность классов особым клозетом подчеркнуть, другая, спортивная, – навести в нем чистоту руками десятилетних учениц.

То ли руководители этих заведений инструкций не читают, то ли перенимают опыт японской школы (на фото именно тамошние подростки драят уборную), то ли просто обнаглели донельзя. А ведь даже в том самом, презираемом сейчас, «совке» было строжайше запрещено заставлять детей мыть туалеты. И это в те времена, когда ученики добросовестно скоблили всю школу.

Зато сейчас, когда без родительского «благословения» старшеклассников нельзя привлечь даже к субботнику, воспитатели и учителя (читай, администрация детских садиков и школ) творят что хотят. Так в Омске четырехлетний ребенок вытирал в туалете пол (доказать факт, правда, не удалось). В Чебоксарах тоже заставили убирать это помещение ребятишек–детсадовцев (воспитательницу, рьяную поборницу чистоты, уволили). В Петрозаводске обязали дежурившего мальчика чистить даже не детский, а учительский сортир. С вынесением благодарности за работу…

Ну а в Питере шесть десятилетних гимнасток, репетировавших с утра номер в костюмах, отправили на помывку… опять же туалета. А то, что девчушки его не пачкали, заведующая отделением художественной гимнастики проигнорировала и продолжала стоять на своем, заставляя учениц работать.

«Оказалось, что там кто-то сходил мимо, причем настолько мимо, что фекалиями были измазаны и унитаз, и пол. Вахтер заявила, что не намерена убирать за всеми, и выдала спортсменкам туалетную бумагу, которую обычно не допросишься», — рассказала об этом вопиющем случае в своем блоге Светлана Агапитова, городской уполномоченный по правам ребенка.

Конец издевательству положила проходившая мимо юрист спортивной школы: девочек, работавших в парадных костюмах для выступления и почти ликвидировавших все это безобразие, она послала мыть руки и продолжать репетицию. Вот интересно, кто обычно в сием заведении приводит в порядок отхожее место? Может призывают на помощь бэтмена или супермена?

Для всей команды эта психотравмирующая ситуация стала настоящим шоком. А у одной девочки после уборки началось кишечное заболевание — и ни в каких соревнованиях она выступать не смогла. Безусловно, родители написали жалобу с выводом: «Считаем, что такое руководство не соответствует занимаемой должности!».

Похоже, День туалета у нас скоро превратится в своего рода День сурка.

У нас как всегда и во всем перебор. Не лишним было бы педагогов почаще приглашать на курсы повышения квалификации и рассказывать чего нельзя делать, а что можно. А руководителей детских заведений учить спрашивать качественную работу со своих подчиненных, а не заставлять детей делать работу техперсонала.

Явный перебор, но идея в целом здравая, не с туалетов правда начинать нужно, а с чистоты и уборки улиц. Убирались же в советское время и хуже нам не стало.

В качестве наказания и с согласия родителей я за припугивание детей уборкой туалетов, из-за страха ударить в грязь лицом перед сверстниками многие поутихнут и станут послушнее — это факт.

Следуя вашей логике, уборка является наказанием? Тогда и дома никому ничего мыть не нужно, все же хорошие, а те, кто наводит чистоту, ударили в грязь лицом. По-моему, детям нужно прививать любовь к чистоте, а не страх перед её наведением своими руками.

Да, любят у нас детишек: то ЕГЭ им, то субботник с наркоманскими шприцами раскиданными, то у памятника Ленину до посинения стоять, то, стало быть, унитазы драить. Абзац, причём старый.
А за тёток, которым зарплаты плотют, ещё и профсоюз заступится, мол, грязно.

Чистота — залог здоровья!

Совсем уже до крайностей доходят. Убираться конечно детям полезно, меньше мусорить будут в дальнейшем, но не в туалете же.

Источник статьи: http://fognews.ru/yetot-prazdnik-budet-dlitsya-vechno.html

Рецензии на книгу « Праздник, который всегда с тобой » Эрнест Хемингуэй

Как-то так получилось, что оказывается четвертую книгу подряд читаю о Париже. Из Парижа, где валялись поцелуи, мне хотелось бежать. Париж Анны Гавальды (» Просто вместе») показался мне холодным, несмотря на то, что само произведение очень даже греет. В Париже Аньес Мартен-Люган («Влюбленные в книги. «), мне кажется, шли дожди. Париж Хемингуэйя он совсем другой. Там простые человеческие радости — любимые сердца, приятные люди, большие мечты, вкусная еда, книги, прогулки по городу, радость творчества. Вот в такой Париж я хочу.
Книгу я ещё не дочитала, не хочется читать залпом, хочется смаковать, чувствовать вкус вина и устриц, открыть он-лайн карту Парижа следуя за маршрутами автора. Так что, продолжение следует))
Ещё я подумала, как важно возвести простые радости бытия в праздник и брать их всегда с собой. Положить в свой «пароходный сундук фирмы «Луи Вюиттон» не обиды, жалобы, горечь потерь, а тепло тех людей, которые тебя окружают и радость от простых каждодневных мелочей.

Перевод 2014 года просто ужасный. Эту книгу выкину и буду искать нормальный вариант с советским, теплым ламповым переводом. Без повторяющихся слов и стилистических ошибок. Иногда лучшее — враг хорошего, и подобное переиздание — тот самый случай.

Книга раскрывает нам лучшие годы из жизни Хемингуэя, когда он был счастлив и беден. Время когда он только начинал писать свои произведения. В книге он вспоминает как знакомился и дружил с выдающимися парижскими писателями и художниками. В книге есть старые фотографии молодого Хемингуэя и его ближайших друзей.

И чего, спрашивается, я так долго откладывала знакомство со стариной Хэмом на потом? Теперь вот придется наверстывать. Вначале меня отпугнуло непонимание прочтенной в школьные годы повести «Старик и море» — ощущение недоумения смешалось с неприятием. Затем — с легкой руки Александра Исаевича, я почему-то стала считать Эрнеста чем-то вроде второго Джека Лондона (которого не приемлю) — с героями, вечно выживающими то в мерзлоте, то в джунглях, ну, вы понимаете (возможно, это еще оправдается, но пока я в полном восторге).
Так вот, в этом романе ничего подобного нет. Вообще, в нем автору удалось максимально самоустраниться (хотя это и автобиографическая проза) — на страницах остался только его голод, изредка и с излишествами утоляемый и его голос в качестве участника многочисленных диалогов.

А главный герой романа — несравненный, прекрасный и грязный, древний и современный, блистательный и вечно юный Париж.
Город, где даже самые прозаичные индивидуумы становятся поэтами. Город, наполняющий легкие кислородом. Город, в котором хочется петь и бежать куда глаза глядят. Испытано на себе.
И крайне интересная часть повествования — рассказы о встречах со знаменитостями — современниками Хэмингуэя. Здесь и Эзра Миллер, и Алистер Кроули, и Гертруда Стайн, сам Джеймс Джойс, и Форд Мэдокс Фокс.
А главное (судя в том числе по отведенному объему текста и общей интонации автора) — о несчастном Ф.С. Фицджеральде, загнанном жизнью в угол с бутылкой бренди, угасающим талантом и безумной женой.
Крайне динамично, интересно, захватывающе.
Краткость на грани лаконизма. Поразительно.

Источник статьи: http://www.labirint.ru/reviews/goods/363415/