Праздник который всегда с тобой краткий пересказ

Краткое содержание Праздник, который всегда с тобой Хемингуэй для читательского дневника

Книга повествует о ранних годах творческого становления писателя. По сути, перед нами дневник скроенный из небольших новелл, которые объединены общими героями. Главный – сам Хэмингуэй в пору своей молодости и бедности.

Автор приезжает в Париж по заданию американской газеты с семьей и маленьким сыном. Они снимают небольшую комнатушку с минимальным количеством мебели, но ни счастливы и наслаждаются каждым днем.

Помимо этого Хэмингуэй заводит знакомство с представителями творческой элиты, многие из них известны и популярны к тому времени, другие станут. Одной из центральных фигур является Гертруда Стайн, к которой Эрнест приходит выпить водки, говорить о картинах и искусстве в целом. Стайн оценивает его произведения, учит писать.

Именно в те годы Хэмингуэй писал свой первый роман «Фиеста» благодаря которому получил существенную популярность. Тогда он практически голодал, но неуклонно продолжал работать, брал книги из магазина «Шекспир и компания» и общался с такими людьми как Фитцджеральд, Паунд.

Повествование в книге вполне размеренное и события текут плавно, автор описывает собственную работу, выпивку в кафе с другими творческими людьми, какие-то мелкие зарисовки, но именно благодаря этому формируется удивительный образ Парижа — праздника, который всегда с тобой.

Читать краткое содержание Праздник, который всегда с тобой. Краткий пересказ. Для читательского дневника возьмите 5-6 предложений

Хемингуэй. Краткие содержания произведений

Картинка или рисунок Праздник, который всегда с тобой

Другие пересказы и отзывы для читательского дневника

Рассказ начинается с воспоминаний старого банкира, которые относят его на пятнадцать лет назад. На званном вечере собрались учёные, журналисты, банкиры и юристы. Они обсуждали правильно ли карать преступников смертной казнью. Мнения разделились.

«Турандот» — это одна из самых ярчайших «фьяб» итальянского писателя и автора удивительных пьес Карло Гоцци. В ней разворачиваются драматические действия вокруг главного героя принца Калафа

Это произведение является главной работой немецкого писателя Ганса фон Гриммельсгаузена. Европа. Идет Тридцатилетняя война. В Шпессерте, в небольшой деревушке, жил мальчик.

В этом рассказе-зарисовке представлена жалобная книга одной станции. Не рассказывается никакой целостной истории, но звучит много голосов

Сенди работает матросом. Он старается казаться умным и мудрым матросом. Однажды два незнакомых ему человека просят одолжить им судно. Сенди, как опытный матрос, захотел отправиться с ними. По дороге все троя очень сблизились.

Источник статьи: http://chitatelskij-dnevnik.ru/kratkoe-soderzhanie/heminguehj/prazdnik-kotoryj-vsegda-s-toboj

Чьё выражение «праздник, который всегда с тобой»?

Очередное издание книги «Праздник, который всегда с тобой»

Выражение — заглавие книги воспоминаний Эрнеста Хемингуэя о его жизни в Париже с 1922 по 1928 год. Книга не была закончена и озаглавлена автором, её дописала после его смерти вдова Мери Вэлш Хемингуэй.

«Мэри писала: «После смерти Эрнеста я нашла рукопись „Праздника“ в синей коробке в его комнате в нашем доме в Кетчуме, вместе с проектом предисловия и списка названий — это была заключительная работа, которую Эрнест сделал для книги». С помощью Хотчнера и редактора «Скрибнерс» Гарри Брэга наследница выпустила ее в свет в 1964 году. Названия не было, Скрибнер предложил «Парижские очерки», но Хотчнер и Мэри остановились на том, которое все знают: A Moveable Feast. (Хотчнер утверждал, что Хемингуэй в разговоре с ним употребил это выражение применительно к Парижу.) Его прекрасно перевели на русский — «Праздник, который всегда с тобой», хотя в подлиннике оно более многозначно: Moveable Feast означает «переходящий» религиозный праздник, наподобие Пасхи, а также «волнующий праздник» (Максим Чертанов Максим «Хемингуэй»)

Таким образом, «Праздник, который всегда с тобой» это вольный перевод на русский заглавия «A Moveable Feast», под которым в 1964 году мемуары были опубликованы издательством «Scribner, a division of Simon & Schuster Inc.»
Советские издания предварены так же эпиграфом, как бы подтверждающим правомерность названия:
«Если тебе повезло и ты в молодости жил в Париже, то, где бы ты ни был потом, он до конца дней твоих останется с тобой, потому что Париж – это праздник, который всегда с тобой» .
В интренете слова трактуются, как выдержка из письма Хемингуэя неизвестному другу. Так ли это, неизвестно

Эрнест Хемингуэй (21 июля 1899 — 2 июля 1961)

Автор «Праздника, который…»

«Когда у нас был один Хемингуэй — нет, конечно, не тот, официальный, друг трудящихся и великий гуманист, а тот, в свитере, что глядел на нас с портрета: Папа Хэм — «свой мужик», похожий на советского геолога или антисоветского барда, ироничный, сдержанный, мудрый, — в остальном мире давно существовал другой: неврастеник, позер, патологический лжец, под фальшивой брутальностью скрывающий массу комплексов, талантливый, но рано исписавшийся алкоголик» (М. Чертанов)

Источник статьи: http://chtooznachaet.ru/prazdnik-kotoryj-vsegda-s-toboj.html

Рецензия на книгу Эрнеста Хемингуэя «Праздник, который всегда с тобой»

«Праздник, который всегда с тобой» — последнее произведение великого писателя из американского так называемого «потерянного поколения» Эрнеста Хемингуэя, лауреата Нобелевской премии, опубликованное посмертно. По изначальному замыслу «Праздник, который всегда с тобой» автор писал как мемуары о первых годах жизни в Париже (в двадцатых годах двадцатого века), о времени начала своей уже полнокровной реализации как писателя после периода репортерской деятельности, в коей он получил определенную известность, о годах поиска своего литературного стиля, общения с коллегами по цеху – писателями и поэтами, и другими представителями богемы. Произведение, задуманное как мемуары, в итоге вылилось в смесь лирической исповеди и мемуаров с элементами романа. В книге Э. Хемингуэй упоминает о том, как прислушивался к некоторым советам других писателей по развитию своего мастерства и как с легкостью отвергал рекомендации многих, как он приходил в восхищение от таланта ряда своих друзей и как с очевидностью распознавал упорных, но бездарных коллег, как критически оценивал тонкости мастерства в произведениях разных писателей и крайне восхищенно отзывался о классиках русской литературы (Достоевском, Толстом, Тургеневе, Чехове, Гоголе). Поражает цепкость внимания Хемингуэя, его наблюдательность и меткость в описании простыми словами без витиеватых и сложных средств языка характеров и психологии людей, в особенности его друзей-коллег Эзры Паунда, Гертруды Стайн, Френсиса Скота Фицджеральда.

В Хемингуэе меня поражает и вдохновляет его вера в силу творчества и искусства, его отказ от сделки между творческой деятельностью писателя и коммерческой выгодой, в его ценностной системе слово должно служить правде и только правде, он не соглашается подделывать свои произведения для повышения их рейтинга и популярности среди читателей, издателей, и он порицал своих коллег, которые могли ломать свой стиль и писать «нужные темы» во имя выгоды.

«Задача писателя неизменна, — сказал Хемингуэй в своей речи на Втором конгрессе американских писателей, — она всегда в том, чтобы писать правдиво, и, поняв, в чем правда, выразить ее так, чтобы она вошла в сознание читателя как часть его собственного опыта», — и в нашу эпоху потребления эти слова звучат как никогда актуально.

Период жизни в Париже Э.Хемингуэй называет одним из самых счастливых в своей жизни, хотя в то время у него не было ни славы, ни достаточно денег, зато у него была любимая жена и кроха-ребенок, его любимое и значимое дело, к которому он подходил самоотверженно трудолюбиво, и целый Париж с соседними регионами Европы, куда он выезжал с семьей, – Париж, вдохновлявший его, ставший плодотворной почвой, в которой талант Хемингуэя пустил корни и дал первые творческие всходы.

«Если тебе повезло и ты в молодости жил в Париже, то, где бы ты ни был потом, он до конца дней твоих останется с тобой, потому что Париж – это праздник, который всегда с тобой.» Париж предстает городом молодости и красоты, в котором можно жить всего за 5 долларов в день, скопления кафе, где парижане как будто обитают большую часть времени, работают (как делал сам Хемингуэй, заказывая чашечку кофе и не отвлекаясь до того момента, пока не завершит рассказ), где легко не планируя можно повстречать друзей или знаменитостей, город библиотек и скачек. Таков Париж Хемингуэя!

Хемингуэй рассказывает, как его труд не останавливала ни нужда, ни голод, ни крайне ограниченные условия (отсутствие душа и туалета, холод): «Того, кто работает и получает удовлетворение от работы, не огорчает нужда. …картины становятся яснее, проникновеннее и прекраснее, когда сосет под ложечкой и живот подвело от голода. Пока я голодал, я научился гораздо лучше понимать Сезанна и по-настоящему постиг, как он создавал свои пейзажи.» И более того, такое жесткое отсутствие комфорта не мешало ему и его семье быть счастливыми и наслаждаться красотой Парижа, величием искусства и теплом общения с друзьями.

«Праздником, который всегда с тобой» для автора являлся не только прекрасный Париж, но и тот подход к жизни, которым он жил в то время, — простота, честность, трудолюбие и наслаждение малым в служении большому, ценность момента, природы и общения с простыми людьми. «Самое главное — жить и делать свое дело, и смотреть, и слушать, и учиться, и понимать,» — своей жизнью доказывает Эрнест Хемингуэй.

Источник статьи: http://libs.ru/publication/12325/

Эрнест Хемингуэй — Праздник, который всегда с тобой

Описание книги «Праздник, который всегда с тобой»

Описание и краткое содержание «Праздник, который всегда с тобой» читать бесплатно онлайн.

Праздник, который всегда с тобой

Если тебе повезло и ты в молодости жил в Париже, то, где бы ты ни был потом, он до конца дней твоих останется с тобой, потому что Париж – это праздник, который всегда с тобой.

Из письма Эрнеста Хемингуэя другу (1950 г.)

По причинам, вполне убедительным для автора, многие места, люди, наблюдения и впечатления не вошли в эту книгу. Некоторые из них должны остаться в тайне, а другие известны всем, о них писали и, без сомнения, будут писать еще.

Здесь ничего не говорится о стадионе «Анастази», где ринг был в саду, под деревьями стояли столики, а официантами были боксеры. Ни о тренировках с Ларри Гейнсом, ни о знаменитых матчах по двадцать раундов в Зимнем цирке. Ни о таких близких друзьях, как Чарли Суини, Билл Берд и Майк Стрэйтер или Андре Массон и Миро. Ничего не говорится ни о наших путешествиях в Шварцвальд, ни о наших однодневных прогулках по любимым лесам вокруг Парижа. Было бы очень хорошо, если бы все это вошло в книгу, но пока придется обойтись без этого.

Если читатель пожелает, он может считать эту книгу беллетристикой. Но ведь и беллетристическое произведение может пролить какой-то свет на то, о чем пишут, как о реальных фактах.

Эрнест Хемингуэй

Славное кафе на площади Сен-Мишель

А потом погода испортилась. Она переменилась в один день – и осень кончилась. Из-за дождя нам приходилось закрывать на ночь окна, холодный ветер срывал листья с деревьев на площади Контрэскарп. Листья лежали размоченные дождем, и ветер швырял дождь в большой зеленый автобус на конечной остановке, а кафе «Для любителей» было переполнено, и окна запотели изнутри от тепла и табачного дыма. Это было мрачное кафе с дурной репутацией, где собирались пьяницы со всего квартала, и я не ходил туда, потому что там пахло потом и кислым винным перегаром. Мужчины и женщины, завсегдатаи кафе «Для любителей», были всегда пьяны, вернее, пили до тех пор, пока у них были деньги, а пили они чаще всего вино, которое покупали по поллитра или по литру. Там рекламировалось множество аперитивов со странными названиями, но мало кто мог себе их позволить, разве что для начала, чтобы поскорее напиться. Женщин-пьяниц называли poivrottes, что означает «алкоголички».

Кафе «Для любителей» было выгребной ямой улицы Муфтар, узкой, всегда забитой народом торговой улицы, которая выходит на площадь Контрэскарп. В старых жилых домах на каждом этаже около лестницы имелся клозет без сиденья, с двумя цементными возвышениями для ног по обе стороны отверстия, чтобы locataire1 не поскользнулся; эти уборные соединялись с выгребными ямами, содержимое которых перекачивалось по ночам в ассенизационные бочки. Летом в открытые окна врывался шум работающего насоса, и в воздухе распространялось сильное зловоние. Бочки были коричневато-желтыми, и в лунном свете, когда лошади тащили их по улице Кардинала Лемуана, это напоминало картины Брака. Но никто не выкачивал содержимое кафе «Для любителей», и на пожелтевшее, засиженное мухами объявление о мерах наказания, предусмотренных законом за пьянство в общественных местах, так же мало обращалось внимания, как и на дурно пахнущих завсегдатаев.

С первыми холодными дождями город вдруг стал по-зимнему унылым, и больше уже не было высоких белых домов – а только мокрая чернота улицы, по которой ты шел, да закрытые двери лавчонок, аптек, писчебумажных и газетных киосков, вывески дешевой акушерки и гостиницы, где умер Верлен и где у меня на самом верху был номер, в котором я работал.

На верхний этаж вело шесть или восемь лестничных маршей, там было очень холодно, и я знал, сколько придется отдать за маленькую вязанку хвороста – три обмотанных проволокой пучка коротких, длиной с полкарандаша, сосновых лучинок для растопки и охапку сыроватых поленьев, – чтобы развести огонь и нагреть комнату. А потому я перешел под дождем на другую сторону улицы, чтобы посмотреть, не идет ли дым из какой-нибудь трубы и как он идет. Но дыма не было, и я решил, что трубы, очевидно, остыли, и не будет тяги, и в комнате будет полно дыма, и дрова сгорят зря, а с ними сгорят и деньги, и зашагал под дождем. Я прошел мимо лицея Генриха IV, мимо старинной церкви Сент-Этьен-дю-Мон, пересек открытую всем ветрам площадь Пантеона, ища укрытия, свернул направо, вышел на подветренную сторону бульвара Сен-Мишель и, пройдя мимо Клюни бульваром Сен-Жермен, добрался до кафе на площади Сен-Мишель, которое я хорошо знал.

Это было приятное кафе – уютное, чистое и теплое. Я повесил свой старый дождевик на вешалку, чтобы он просох, положил видавшую виды фетровую шляпу на полку поверх вешалки и заказал cafe au lait2. Официант принес кофе, я достал из кармана пиджака блокнот и карандаш и принялся писать. Я писал о том, как было у нас в Мичигане, и поскольку день был очень холодный, ветреный и неуютный, он получился таким же в рассказе. Я уже не раз встречал позднюю осень – ребенком, подростком, мужающим юношей, и пишется о ней в разных местах по-разному: в одном месте лучше, в другом – хуже. Это как пересадка на новую почву, думал я, и людям она так же необходима, как и растениям. В рассказе охотники пили, и я тоже почувствовал жажду и заказал ром «сент-джеймс». Он показался мне необыкновенно вкусным в этот холодный день, и, продолжая писать, я почувствовал, как отличный ром Мартиники согревает мне тело и душу.

В кафе вошла девушка и села за столик у окна. Она была очень хороша, ее свежее лицо сияло, словно только что отчеканенная монета, если монеты можно чеканить из мягкой, освеженной дождем кожи, а ее черные, как вороново крыло, волосы закрывали часть щеки.

Я посмотрел на нее, и меня охватило беспокойство и волнение. Мне захотелось описать ее в этом рассказе или в каком-нибудь другом, но она села так, чтобы ей было удобно наблюдать за улицей и входом в кафе, и я понял, что она кого-то ждет. Я снова начал писать.

Рассказ писался сам собой, и я с трудом поспевал за ним. Я заказал еще рому и каждый раз поглядывал на девушку, когда поднимал голову или точил карандаш точилкой, из которой на блюдце рядом с рюмкой ложились тонкими колечками деревянные стружки.

«Я увидел тебя, красавица, и теперь ты принадлежишь мне, кого бы ты ни ждала, даже если я никогда тебя больше не увижу, – думал я. – Ты принадлежишь мне, и весь Париж принадлежит мне, а я принадлежу этому блокноту и карандашу».

Потом я снова начал писать и так увлекся, что забыл обо всем. Теперь уже рассказ не писался сам собой, теперь его писал я, не поднимая головы, забыв о времени, не думая о том, где я нахожусь, и мне уже было не до рома «сент-джеймс». Мне надоел ром, хотя о нем я не думал. Наконец рассказ был закончен, и я почувствовал, что очень устал. Я перечитал последний абзац и поднял голову, ища глазами девушку, но она уже ушла. «Надеюсь, она ушла с хорошим человеком», – подумал я. И все же мне стало грустно.

Я закрыл блокнот с рассказом, положил его во внутренний карман и попросил официанта принести дюжину portugaises3 и полграфина сухого белого вина. Закончив рассказ, я всегда чувствовал себя опустошенным, мне бывало грустно и радостно, как после близости с женщиной, и я был уверен, что рассказ получился очень хороший, но насколько хороший – это я мог узнать, только перечитав его на следующий день.

Я ел устрицы, сильно отдававшие морем, холодное белое вино смывало легкий металлический привкус, и тогда оставался только вкус моря и ощущение сочной массы во рту; и глотал холодный сок из каждой раковины, запивая его терпким вином, и у меня исчезло это ощущение опустошенности, и я почувствовал себя счастливым и начал строить планы.

Теперь, когда наступили дожди, мы можем на время уехать из Парижа туда, где не дождь, а снег падает сквозь сосны и устилает дорогу и склоны гор, где он будет поскрипывать под ногами, когда мы будем возвращаться вечером домой. У подножия Лез-Авана есть шале, где прекрасно кормят, где мы будем вдвоем и с нами будут книги, а по ночам нам будет тепло вдвоем в постели, и в открытые окна будут сиять звезды. Вот куда мы поедем. Если взять билеты третьего класса, это будет недорого. А за пансион придется платить лишь немногим больше того, что мы тратим в Париже.

Я откажусь от номера в гостинице, где я пишу, и нам придется платить лишь за квартиру на улице Кардинала Лемуана, 74, – а это совсем немного. Я уже отправил материал в Торонто, и мне должны были выслать гонорар. Писать для газеты я мог где угодно и при любых обстоятельствах, а на поездку деньги у нас были.

Может быть, вдали от Парижа я сумею написать о Париже – сумел же я в Париже написать о Мичигане. Я не понимал, что для этого еще не настало время – я еще недостаточно хорошо знал Париж. Но в конце концов так оно и получилось. А поехать мы поедем, если жена захочет; я покончил с устрицами и вином и, расплатившись, кратчайшим путем пошел вверх по холму Святой Женевьевы к себе домой под дождем, который портил теперь только погоду, а не жизнь.

Источник статьи: http://www.libfox.ru/22612-ernest-heminguey-prazdnik-kotoryy-vsegda-s-toboy.html